Книга посвящена средневековой «науке наук» — алхимии. Как показывает автор, несмотря на тайный характер занятий алхимиков и вопреки расхожим представлениям об отреченности их деятельности, адепты использовали свою науку как средство познания и преобразования Божьего мира, оставаясь чаще всего в рамках ортодоксальной церкви. Повседневная жизнь алхимиков, их теории, символы, инструменты и лаборатории, а также вклад в экспериментальную химию, искусство, архитектуру и литературу ярко воссозданы знаменитым французским историком Сержем Ютеном.

Работа швейцарского искусствоведа Р. Бернулли, близкого к К. Г. Юнгу, трактует алхимию как духовную дисциплину, направленную на всеобъемлющую трансформацию мира и человека. Во второй части работы, заложившей основы юнгианской трактовки алхимии, на ряде примеров делается попытка истолкования визуальной символики алхимии. «Духовное развитие в алхимии и смежных дисциплинах», давно ставшее классикой, впервые переводится на русский язык.

Антология включает как научно-популярные очерки, посвященные истории возникновения и развития алхимии, так и собственно алхимические сочинения, приоткрывающие дверь в лабораторию средневекового мага-алхимика. Некоторые тексты публикуются на русском языке впервые.

В книге «Мистики, спиритуалисты, алхимики Германии XVI века» (в буквальном переводе «немецкого XVI века») собраны его небольшие исследования конца 20-х гг, написанные в то время, когда он готовил монографию о Я. Беме, читал лекции о Баадере, Гегеле, Шеллинге и русских шеллингианцах, Яне Комениусе и Григории Сковороде, гуситах и хлыстах в Сорбонне и в Высшей школе практических исследований, с которой он был связан на протяжении нескольких десятилетий. Этот перевод никак нельзя считать идеальным потому, что в переводе утрачивается архаичная стилистика и даже лексика оригинала — поэтому сам Койре приводит некоторые отрывки без перевода. Конечно, затратив неимоверные усилия, можно было бы передать эти цитаты языком русских сектантов или масонов круга Новикова, но такая архаизация была бы делом совершенно искусственным, так как немецких авторов начала XVI в приходилось бы излагать языком русских «любомудров» конца XVIII в.